(no subject)

Френды, а почем сейчас запломбировать зубик?

(no subject)

Почитала в интернетах дискуссии про абсолютный и относительный слух, и заинтересовала тема ассоциаций нот и цвета. Честно говоря, специально никогда об этом не задумывалась, но покопалась в себе и получилось вот что. Оказывается, для меня голоса имеют не только цвет, но и форму.

Легкие лирические колоратуры поют слепящим бело-голубым, как цвет одежд криптонян или цвет молнии. И формой такие голоса тоже напоминают молнию или иглу - нечто тонкое, длинное и острое. И немного опасное:) Ну, или не опасное, но в любом случае немного раздражающее. Вторая и третья октава для слуха в принципе не очень комфортна.
Драматические колоратуры на верхах поют просто белым, и не слепящим, а приятного такого оттенка. На низах они звучат почти как меццы, а про мецц смотрите ниже.
Так вот, меццы - любые - это стопудово вишневый или бордовый цвет. Лирические - более светлого тона, драматические - более темного. Форма - то ли бокал, то ли песочные часы.
Контральто... не определилась, кто-то поет черным, кто-то цвета охры или фуксии. И еще контральто у меня стойко ассоциируются с сороковыми годами и черно-белым кино.

Лиртенора - серебристые! Очень приятного серебристого цвета, иногда с вкраплениями теплого голубого. Форма - правильная, круглая труба.
Лирдрамтенора - тоже серебристые, но потемнее, с вкраплениями коричневого. Форма - острый высокий треугольник. С этими голосами я ассоциирую электрогитару.
Лирбаритоны - темно-зеленого цвета, цвета сочной майской травы, иногда с чем-то коричневым, как свежая земля.

С остальными голосами пока не определилась. В частности, драмтенора для меня загадка, они очень разные. Больше половины из них - темно-синие, но далеко не все.

И еще... Вторая октава - определенно цыплячье-желтого цвета.

Попалась мысль, и я ее думаю

"Лучше быть виноватым в том, что дал сдачи, чем быть вечнозатравленным человеком, не умеющим эту сдачу дать. Лучше упреки в плохом поведении, чем беззащитность".

По-моему, правильно. Речь там касалась проблем ребенка в школе, и я вспомнила свое детство.

В школе я особенно никого не трогала, занималась своими делами. С кем-то дружила, с кем-то нет - все как обычно. Но, кроме всего прочего, я обладала неким свойством, механизм которого мне до сих пор непонятен, учитывая мой общий склад характера: я не давала себя в обиду и всегда была готова дать отпор. При том, что драчуньей я не была. Просто я знала, что вот на это - я имею право, вот это мне - некомфортно, и это я делать не буду.

Меня задирали. Было дело. Но быстро отставали: видели, что дальше действовать будет себе дороже. При том, что я плохо представляю, что было бы, если бы одноклассники в один непрекрасный день меня бы подстерегли в подворотне и устроили темную, но в том-то и фишка, что со мной бы такого не приключилось, я уверена. Потому что, наверное, я так себя держала. Потому что не боялась. Даже когда брат моей одноклассницы - трудный, прямо скажем, подросток - однажды начал лупить нас по ногам резиновым шлангом. Было больно, но страха у меня не было. Я просто забила на этот шланг, подошла к нему и врезала в нос. Он потом затаил на меня обиду, но больше не подходил.